Точка разлома - Страница 4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Через улицу, сторонясь ядовитых испарений, перебежало несколько крыс.

Он взглянул на экран нанокомпа, затем отключил его, как и активные системы экипировки. Каждое утро в карантинной зоне, примыкающей к внешней границе Барьера, начиналось с удара генераторов электромагнитного импульса, – военные, опасаясь случайного прорыва техноса, на всякий случай зачищали местность.

…Сзади внезапно послышался шорох осыпающегося гравия.

Сталкер моментально отреагировал, перекатился, вскинул старенький «калашников», целясь на звук.

В сумерках возникла фигура, закованная в боевую броню.

За границей Барьера не работает мью-фонная связь, мгновенная идентификация с помощью привычных средств сталкерской сети тут попросту невозможна, и любая неожиданная встреча грозит непредсказуемыми последствиями.

Незнакомец замер, затем, сориентировавшись, глухо, полуутвердительно произнес:

– Монгол? Не дури!

На скуластом лице сталкера не дрогнул ни один мускул, лишь указательный палец машинально выбрал люфт спускового крючка.

– Да свой я! Прекрати! Меня же Славка прислал!

Ствол автомата даже не дрогнул. Те, кто не знал Монгола, часто недооценивали его, в основном из-за выбора оружия. В условиях отчужденных пространств морально устаревший автомат Калашникова выглядел анахронизмом, безопасной игрушкой… если бы не пластиковые капсулы с фричем, которыми сталкер снаряжал самодельные боеприпасы. Технологию их изготовления Монгол держал в строгой тайне, поговаривали, что сам приор Глеб когда-то научил его секрету, как начинить обычную пулю капелькой аномальной субстанции.

– Ну серьезно, меня Славка-Сухостой прислал! – Сталкер демонстративно закинул за спину короткоствольный «Шторм», коснулся сенсора на запястье, поднимая забрало боевого шлема.

– Мы должны были встретиться час назад! – сквозь зубы произнес Монгол.

– Ну извини. Задержался.

– Электронику вырубай. И не маячь как столб!

Дождавшись, пока тот подчинится, Монгол опустил оружие.

– Что-то я тебя не припомню.

– Гонта. Из вольных, – отрекомендовался сталкер.

– Имя или позывной?

– Два в одном. – Гонта присел, опасливо озираясь. – А что тебе моя электроника вдруг далась? И так с бронекостюмом намаялся. Выключу – опять время потеряем. Придется ждать, пока система перезагрузится.

Монгол с подозрением взглянул на него. «Не знает, что с минуты на минуту военные шарахнут электромагнитным импульсом?»

– Зачем за Барьер ушел? – настороженно спросил он.

Вопрос был задан не из праздного любопытства. Редко кто из обитателей отчужденных пространств решался выйти за границы Барьера. Для этого нужно обладать не только особыми способностями, но и серьезной психологической подготовкой. При отключенном метаболическом импланте и неработающем расширителе сознания мир трансформируется, границы восприятия резко сужаются, пропадает мью-фонная связь, большинство элементарных приемов выживания становятся недоступными, а опыт, приобретенный в отчужденных пространствах, – практически бесполезным.

Здесь – Внешний Мир, который для большинства обитателей Пятизонья – коварная terra incognita.

– Так, говорят, эпидемия снова! – Гонта зло сплюнул. – Хотел очередную пульсацию за Барьером переждать. Едва не загнулся. Твои питерские меня в руинах подобрали…

В принципе, такое объяснение снимало большинство вопросов. После внезапной, опустошающей «Технореволюции», неистовой атаки морских исчадий техноса и загадочной эпидемии, унесшей жизни многих сталкеров, в отчужденных пространствах наступило зыбкое затишье. Поредевшие группировки, потеряв большинство бойцов, утратили былое влияние, часть сталкеров, опасаясь новых вспышек загадочной болезни, временно ушли за Барьер, скрываясь в руинах, на удалении одного-двух километров от внешнего периметра гравитационной аномалии. На таком расстоянии скорги хоть и впадали в «энергосберегающий режим», но их колонии разрушались не сразу, давая имплантированным людям возможность переждать очередную пульсацию Узла за границами Пятизонья.

– Почему опоздал?

– Да говорю же – бронекостюм, будь он неладен, энергии слишком много жрет! На половине пути пришлось энергоблок менять.

– Ладно. Чип давай. – Монгол опустил оружие.

У них со Славкой-Сухостоем существовали свои правила, коды опознания и договоренности.

Когда-то они вместе беспризорничали в руинах разрушенного мегаполиса, – прежде чем попасть в отчужденные пространства и стать сталкерами, оба пацана хлебнули немало горя, в одну ночь потеряв всё: дома, родителей, детство. Привычный мир рухнул, обернувшись воем сирен, военными патрулями, мародерами, спасателями, обезумевшими людьми, стойким запахом разложения, исходящим из-под руин, отчаяньем и безысходностью.

Всякое бывало. И голодали, и замерзали, дрались насмерть с одичавшими собаками и сверстниками за банку консервов, глоток воды, прятались от патрулей, сбегали из эвакуационных пунктов, – инстинктивно оба рвались назад, в зону тотальных разрушений.

Через год они со Славкой прибились к группировке «питерских» – в основном таких же подростков, которыми руководил некто Крамор. Работали проводниками, подземными путями переправляя через Барьер желающих попасть в отчужденное пространство Соснового Бора, затем, во время одной из вылазок, они со Славкой попали под удар пульсации…

Многое изменилось с тех пор. Оба стали сталкерами, прошли через имплантирование, повзрослели, их пути разошлись, – Славка теперь руководил «питерскими», Монгол же остался в Пятизонье, – но старой дружбы они не забывали, поддерживали связь, частенько выручая друг друга.